Арцибашев
   Сергей Арцибашев: “Мужчины с восхищением мне говорят, что Козаков — просто слепок с тех прапорщиков, с которыми им приходилось служить”.
   По итогам завершившегося в Москве IV Международного театрального форума “Золотой Витязь” постановка народного артиста России Сергея Арцибашева в Московском академическом театре им. Маяковского “Мертвые души” Николая Гоголя получила главную награду как лучший спектакль сезона в номинации “Драма. Большая форма”. Сергей Арцибашев из так называемых “играющих тренеров”: кроме “Маяковки”, он успевает еще выходить на сцену и руководить Российским государственным “Театром на Покровке”, много снимается в кино.
   Многие режиссерские работы Арцибашева отмечены наградами театральных фестивалей и государственными премиями России, а количество созданных им спектаклей уже давно перевалило за пятьдесят. Его постановки идут не только в театрах Москвы и всей России, но и в бывших союзных республиках и за рубежом.Киносудьба Сергея Арцибашева складывается довольно удачно, хотя, по его мнению, больших серьезных ролей он еще не создал, “так, все эпизоды”. но, тем не менее, он узнаваем по многим картинам. Вспомнить хотя бы “Жестокий романс”, “Забытая мелодия для флейты”, “Небеса обетованные”, “Шырли-мырли”, “ДМБ”. Последнюю значительную роль актер сыграл у Никиты Михалкова в фильме “12 разгневанных мужчин”. Большими же ролями Арцибашева радует театр, среди образов, созданных им на сцене, классические и достойные зависти коллег — Городничий и Мольер, Пушкин и Вершинин, Гамлет и Ленин.
- Ваш спектакль, по отзывам московской прессы, был чуть ли не “событием государственной важности”. Когда ставили этот гоголевский шедевр, о чем вы хотели поведать миру как режиссер и актер?
— Автор инсценировки “Мертвых душ” — драматург Владимир Малягин, и впервые мы использовали для спектакля два тома “Мертвых душ”. Первый акт — это известный первый том, а второй — драматургия, написанная по “остаткам”, не сожженным главам второго тома. Внимательно прочитав Гоголя, я хотел выполнить его желание, чтобы читатели, а у меня — зрители, увидели в героях романа не карикатуры, не нарицательные образы, как это мы уже традиционно привыкли воспринимать, а прислушались к Гоголю: не надо показывать пальцем, дескать, вон пошел Чичиков, лучше посмотрите и подумайте, а нет ли в нас чего-то от этого персонажа. Основное в Чичикове по Гоголю, да и для меня тоже — мечта о семье, детишках, и чтобы они жили в достатке, а не в нищете. Отсюда и его мучения. В моем исполнении — перед тем, как совершить какую-то очередную махинацию, он долго мучается: делать — не делать, потому что все-таки он человек совестливый и старается сберечь свое доброе имя. Но, к сожалению, это не удается.
- Спектакль пользуется успехом у зрителей?
— Зритель нас принимает очень хорошо, постоянные аншлаги. Он идет 3—4 раза в месяц, билеты дорогие, и, тем не менее, спрос есть. Кстати, собираемся привезти “Мертвые души” в Киев где-то в январе. Сейчас ведутся переговоры по площадкам и срокам. Так что, надеюсь, и киевский зритель сможет оценить наш спектакль.
- Что-то уже ставили после “Мертвых душ”?
— Вот только что прошла премьера “Шаткое равновесие” Эдварда Олби. Тоже серьезная, сложная постановка, над которой долго работали. Заняты замечательные актеры “Маяковки” — Евгения Симонова, Михаил Филиппов, Ольга Прокофьева, Надежда Бутырцева, Евгений Парамонов, Зоя Кайдановская и другие. Это еще один, новый этап и театра, и актеров в такой драматургии.
- Как вам кажется, вы больше комедийный актер?
— По тому перечню ролей, которые есть в моем репертуаре, можно сказать, что я разноплановый, разносторонний актер. Тот же Чичиков — там ведь столько граней характера, настоящий трагикомический образ. А Гамлет, а Мольер, а Вершинин? Мне кажется, что я многоплановый актер. Может быть, не всеми принимаемый.
- Хорошо известен по кинофильму “ДМБ” колоритный персонаж — прапорщик Козаков, созданный вами. Как вы относитесь к этому герою сегодняшних армейских будней?
— Кино, конечно, — жанр искусства, использующий более всего типажность. Вот таким меня увидели. А я все жду, когда предложат что-нибудь серьезное. Правда, были интересные работы, у Таланкина в фильме “Незримый путешественник”, в “Северном сфинксе” сыграл Аракчеева. Сниматься в телефильмах не успеваю, но вот выкроил время на сериал “Усадьба”, в главной роли снялся Игорь Костолевский, я изображал его друга. Ну а “ДМБ”… Всегда хочется попробовать себя в ином, новом качестве. Вот я и подумал, а можно ли на таком стебном, сленговом материале, в принципе для меня не характерном, в таких предложенных условиях сделать “человеческий” образ? Я сам служил в армии и видел много подобных служак. Часто слышу отзывы мужчин, которые с восхищением мне говорят, что Козаков — просто слепок с тех прапорщиков, с которыми им приходилось служить.
- Не появилась ли некая доля иронии по отношению к вам после “ДМБ”?
— Многие мои товарищи меня ругают, что я “опустился”, что называется, не по своему уровню. Все-таки — художественный руководитель двух театров, лауреат госпремий, серьезный режиссер, со званиями — и вдруг в такой роли! Так себя показал! А с другой стороны, зрители чаще всего благодарят. И не только тогда, когда останавливают на улице и говорят какие-то хорошие слова. Я слышал положительные отзывы о фильме от людей разных поколений и разных рангов, даже очень высоких. Все с наслаждением смотрели картину, хохотали, получали удовольствие. Вот такая отдушина веселая, это ведь замечательно.
- Вы считаете, что актер может и должен играть любые роли без ограничений?
— В общем-то, актерская профессия это предполагает. Может, какие-то ограничения и существуют, но я в них не верю и сам доказываю, что их не должно быть. Не стоит себя ограничивать, мы — тот микрокосмос, в котором есть все, надо уметь открыть неизведанное в своей природе, да и не только открыть, а убедить окружающих в правомочности его существования. Кино, несомненно, “загоняет” актера в определенные рамки: например, этот — только комический, а тот — еще какой-то. Сколько известных актеров страдали из-за того, что им не давали возможности вырваться за рамки уже известной маски, созданного на киноэкране образа. Тот же Алейников, Бабочкин, Чирков. В театре немного другая ситуация, здесь для актера, конечно, больше возможностей. Я сторонник того, чтобы открывать новый материал, узнавать себя через разные жанры, разнообразную драматургию, проявления собственной натуры.
- Если бы неискушенный зритель увидел вас вначале, например, в фильме “ДМБ”, а потом на сцене в роли Гамлета, он, наверное, очень удивился бы. Вам все-таки удается его переубедить и оставить впечатление от Гамлета, а не от “дикого прапора”?
— После фильма случалось, что я слышал из зала шепот: “О, это ж прапор!”. Но потом уже о “прапоре” забывали. Главное — с чем зритель уходит после спектакля. А уходили они уже с Гамлетом, я чувствовал это по реакции зала. Вот это важно. Конечно, момент перебарывания зрительного зала присутствует. Но ведь со зрителем всегда идет борьба за доказательство своей сценической правоты, по большому счету.
- Если вспомнить крылатую фразу прапорщика Козакова о том, что “мы должны осознавать глубину всех наших глубин”, какие глубины вы, как человек и актер, уже постигли?
— Тех глубин, которые мне интересны, наверное, никогда не постичь, потому что они бездонны. Как писал Достоевский — тайна человека. Он всю жизнь потратил на то, чтобы ее раскрыть. Ушел в могилу, закрыл крышку за собой, да так и остался с неразгаданной тайной. И загадку эту не дано постичь никому. Но вот процесс познания мне интересен, им я и занимаюсь.
- А что для вас уже очевидно и понятно в творчестве?
— Я убедился, убеждаюсь и стараюсь держаться на том, что театр помогает людям жить, он им необходим. И это знание поддерживает меня в моем отчаянии, депрессиях, когда уже сил нет работать, когда думаешь об отдыхе. Оно мне напоминает о моем призвании и моем долге. Убежден, что поставлен я на это место, чтобы чем-то помочь людям. На своей практике я имел возможность убедиться, что акт искусства — спектакль — может изменить человеческую жизнь. Я видел, как люди, обреченные, готовые расстаться с жизнью, после спектакля кардинально меняли свое отношение ко всему и становились счастливыми. Осознание этого меня греет, придает сил и уверенности то, что, может быть, я своими спектаклями дарю людям какую-то надежду, даю урок, радость или глоток кислорода.
- Кроме того, что вы активно работаете в театре, снимаетесь в кино, вы еще и преподаете…
— Да, я преподаю в ГИТИС, веду заочный актерско-режиссерский курс, два раза в год на сессии отвлекаюсь от основной работы на студентов.
- Расскажите о своей семье.
— О, у меня много семей в разных городах. Четыре сына, самому маленькому Николаю три года и восемь месяцев, и он уже играет в спектакле “Мертвые души” сына Чичикова. Жена — актриса “Театра на Покровке” и в “Маяковке” тоже занята в спектаклях “Братья Карамазовы” и “Мертвые души”.
- Какое событие в своей жизни вы считаете самым счастливым?
— Событий радостных много было. Особо знаменательным, поворотным считаю встречу в Свердловске с моим педагогом по актерскому мастерству Василием Козловым, который первым поверил в мои способности, и не только в актерские, но и режиссерские. Он дал возможность утвердиться в ощущении правильности выбранного пути. Следующий этап — это встреча с Юрием Любимовым в Театре на Таганке, где я поставил свой первый спектакль. Ну и создание своего коллектива — “Театра на Покровке”. Теперь — “Маяковка”, вот те вехи, которые определили мою жизнь. Счастье и в тех людях, которые встречались на моем пути, в том круге общения с замечательными творческими личностями, от которых я, как губка, впитывал знания, опыт, мастерство.
- При вашей занятости успеваете ли вы следить за событиями в мире, в частности, в Украине? Вас волнует то, что происходит у ваших соседей?
— Конечно, ведь память осталась. Мы были одной семьей когда-то, и вдруг такой “развод-расход” и так жестко, так непримиримо. Это очень угнетает. А когда еще такая беда, что у вас никак не наладится нормальная жизнь, стабильности нет, это очень волнует. У нас тоже непросто. В любой стране всем людям хочется радости, спокойствия, уверенности в завтрашнем дне. А если у вас и у нас все будет хорошо, разве это не увеличит общечеловеческую радость?